В Волгограде многие считают, что центр города построили пленные немцы. Это далеко не так. Захватчики действительно трудились на улицах разрушенного Сталинграда, но использовали их только во вспомогательных работах. Например, им нужно было найти целый кирпич среди развалин. Созиданием занимались советские граждане и гражданки. А проекты подготовили ленинградские архитекторы Ефим Левитан и Василий Симбирцев.
Второй миф повествует о том, что город на Волге восстанавливали те же гитлеровцы, что и бомбили его. Снова нет. По итогам Сталинградской битвы в плен попало огромное количество врагов. Но их вскоре вывезли из сгоревшего города: там просто не осталось помещений, где их можно было бы содержать. До 70 процентов сдавшихся были очень ослаблены, работать они просто не могли. Поэтому их отправили в Центральную России и в Среднюю Азию. А на Волге искупали свою вину военнопленные с других фронтов.
— С начала войны захвачено врагов было мало, это был неудачный оборонительный этап. Только после битвы за Москву началось использование труда военнопленных, — рассказывает заместитель заведующего музеем "Память" Олег Фирстков. — Сначала их привлекали для устройства самих лагерей. В связи с мобилизацией в СССР была нехватка рук на лесоповалах, торфяных разработках. Затем их отправляли на строительство и ремонт железных дорог, в угольные шахты. Когда пленных стало больше, власти решили, что небезопасно в центре России иметь такое количество немцев. Их стали перебрасывать в Казахстан.
После коренного перелома 1943 года (Сталинград и Курск) германцам начали доверять более квалифицированный труд. Для этого проводили отбор инженеров, электромонтажников, архитекторов. Например, летом 1946 года под Таганрогом организовали особое конструкторское бюро, проектировавшее самолет Т-117. К тому времени на учете состояло 1600 специалистов высокого уровня, среди которых было 111 докторов физико-математических, химических и технических наук. Впрочем, в ноябре официально иностранных граждан от деятельности, связанной с гостайной, отстранили. Зато при одном из лагерей существовал целый производственный комбинат. Высококлассные мастера делали обувь и шили элитную одежду для сотрудников МВД и МИДа, редакции "Правды" и артистов московских театров.
Подсчитано, что к концу 1945 года в общей численности рабочих Советского Союза доля пленников составила 11 процентов. Однако в связи с репатриацией и смертностью она потом неуклонно сокращалась.
Но все произведенное обезоруженными захватчиками составило лишь 7,3 процента от нанесенного ими имущественного ущерба. В Сталинграде, например, пленные наработали на 300 миллионов рублей, целых три процента от суммы, которая бы потребовалась на полное восстановление города.
6 апреля 1943 года вышла директива НКВД о порядке трудового использования пленных. Для всех прибывающих в лагерь устанавливался 21-дневный карантин. Комиссия определяла степень работоспособности каждого и устанавливала норму выработки. Продолжительность трудового дня не превышала восьми часов. На сон — не менее восьми часов. И четыре выходных в месяц. Среди бригад организовывали социалистические соревнования.
Немцам и их союзникам даже немного платили за выполнение и перевыполнение плана. На тяжелых работах — не более 200 рублей в месяц, на прочих — в пределах 150. Командирам отделений полагалась 20-процентная надбавка. Командиры взводов и рот получали вознаграждение в размере 50 и 75 рублей соответственно. Табаком снабжали бесплатно. Впрочем, на руки больше полутора сотен не давали, но все деньги перечисляли на счет. Так что домой отпущенные возвращались не с пустыми руками.
— Их кормили лучше, чем местное население питалось. Мы видим резкий контраст с тем, как немцы обращались с нашими пленными. Первое время многие немцы умирали от истощения. Румын же вообще никто не конвоировал, и они попытались разбежаться по хуторам. Моя учительница рассказывала, как ей ночью кто-то в дверь стучал, но она не открыла. Утром увидела замерзшего румына, — вспоминает генерал МВД Александр Егоров. — В 1989 году я был в составе делегации в ФРГ: мы изучали систему подготовки немецкой полиции. И ко мне подошел один крепкий еще мужчина. Говорит: "Я у вас восемь лет в плену был. Претензий у меня нет. Но Восточную Пруссию вы у нас все-таки оттяпали". А я ему: "Не надо было нападать!"
